Форум

Тут в соседней теме вспомнили антисоветскую позицию Тэтчер, "зачем им такой большой флот". В этом контексте нельзя не вспомнить историю этого аргумента. В оригинальном исполнении он звучит намного ярче (и вообще автор дает себе волю), поэтому я перевел отрывок из речи, где я нашел его впервые.

Кстати, небольшая загадка. В приведенном отрывке есть определенная фраза, в которой современный читатель почти наверняка увидит смысл, обратный тому, что вкладывал в нее автор. Как вы думаете, о какой фразе идет речь?

Сам текст (25 марта 1839 года, Томас Этвуд, речь в палате общин):

..Ему (оратору) могут сказать, что у нас нет права вмешиваться в то, что русские делают с флотом; что у них есть полное право держать сколько им угодно военных кораблей; несомненно; но он убежден, что у нас есть право спросить их, зачем им так много кораблей во время мира. Если они скажут нам, что они планируют экспедицию в горы Татарии, или круиз по сибирским пустыням, или выступление против Дании или Швеции, или против нас, у нас будет право сказать: "Немедленно распустите ваш флот, или мы перейдем к действиям". Он считает, что права одного человека в отношении другого так же очевидны, как одной нации в отношении другой; у нас есть право спросить, для чего нужен тот или иной флот, и если мы не получим удовлетворительного ответа, у нас есть право предпринять меры, требующиеся для того, чтобы отстоять наши права и достоинство. Вчера секретарь адмиралтейства в своей речи, исключительно дельной, но с крайне неудачными примерами, имел мужество признать, что Россия может причинить нам немалый ущерб. "Но", по словам сего достойного джентльмена, "любой грабитель точно так же может причинить его мне, когда я отправлюсь домой, если решит напасть на меня". Он (мистер Этвуд) никогда не носит пистолетов или других смертоубийственных орудий, и если бы нечто подобное тому, что предположил достопочтенный секретарь, приключилось с ним, он был бы в некотором затруднении; но если бы он увидел, как несколько бандитов наблюдают за ним, когда у него есть при себе тысяча соверенов, которые он несет с большой опаской, и если бы двое или трое из них подошли бы к нему и приставили пистолеты ему к груди, не произнеся ни слова, надо полагать, он бы понял, что это значит; и, по его мнению, этот пример хорошо иллюстрирует настоящее положение дел. Если бы он увидел, как эти негодяи достают пистолеты, надо полагать, он бы не стал тратить время на пререкания с ними, а попытался бы выбить у них пистолеты из рук. Достопочтенный джентльмен, выступавший перед ним, не сможет отрицать, что русские выкручивали нам руки на протяжении последних семи лет, если не больше. В одной небольшой стране, называемой Черкесией, и другой, называемой Турцией, они наносят огромный ущерб нашим интересам. Черкесия не получила от нас никакой помощи, хотя мы должны были бы защищать ее независимость до последнего вздоха. Турки потеряны, Дунай потерян, поляки потеряны, что же дальше? Секретарь адмиралтейства говорил про Мальту. По его словам, можно было бы предложить ее русским, чтобы они успокоились. Но если так сделать, вскоре русские обратятся к нам с любезной просьбой уступить им Гибралтар; а если отдать и его, следующим будет остров Уайт. Положение дел таково, что мы должны вооружиться луком, копьем и боевой секирой, но избави нас Господь их применять. Если подготовиться, он уверен, что русские никогда не осмелятся напасть на нас; но если и дальше оставаться беззащитными, он согласен признать ту истину, которую говорил, ложью, если к следующему лету русские не нанесут нам несмываемое оскорбление. К следующему лету, если оставить все как есть, русский флот может войти в устье Темзы. Если они будут действовать с умом, то в июле следующего года захватят Ширнесс; это будет ужасно; банк Англии после этого разорится за 48 часов; он просит внимания собравшихся; просит их подготовиться к пожару в Ширнессе и разорению банка Англии. Они должны прекратить выплаты золотом в течение 48 часов. Он скажет, что не позволяет русским захватить Ширнесс; так как, по его мнению, достопочтенным джентьменам это неизвестно. Он скажет им, почему русские не захватят Портсмут; хотя он и уверен, что ни один благородный лорд или достопочтенный джентльмен из нижней палаты не осмелится заявить, что если бы русские решили внезапно напасть на нас в июле следующего года, они не сумели бы взять Ширнесс и Портсмут, высадив 30 тысяч человек со своих 28 линейных кораблей. В Портсмутском порту 40 линейных кораблей; сколько в Ширнессе, ему неизвестно; оба города очень просто захватить. Если они решат погрузить 50 тысяч человек в свои линейные и транспортные корабли, они могут захватить Лондон - неслыханное прежде дело, ведь Лондон не захватывали даже норманны. Но наше правительство представляет столь жалкое зрелище, наш народ столь встревожен, а наши армия и флот столь слабы, что он нисколько не сомневается, что русские, буде им вздумается, могут следующим же летом захватить Лондон, если только мы не позаботимся предотвратить эту угрозу. 50 тысяч русских, высадившиеся на берега Темзы, смогут захватить Лондон за три дня. Наш народ столько лет оскорбляли, водили за нос и разоряли, что он крайне сомневается в том, можно ли полагаться на него в случае такой внезапной угрозы. При высадке 50 тысяч человек мы не соберем и 20 тысяч, чтобы им противостоять. Для русских эта задача не представляет никакой сложности, поскольку, как ему сообщил надежный источник, этим летом 80 тысяч человек стояло лагерем на берегах Курляндии, откуда им всего неделю плыть до Англии, и в последние три месяца русские покупают у нас транспортные корабли. Недавно они приобрели крупные пароходы. Не полагают ли достопочтенные джентльмены, что эти суда нужны им, чтобы доставлять войска на Камчатку или в Колумбию? Русские не глупцы; "аристократическая холодность", как это называет полковник Непер, не обездвижила их; у их дворян очень мало власти; вся власть, которая у них есть - душить императоров, когда им захочется. В России вся власть в руках у армии; они набирают себе генералов, адмиралов и дипломатов из числа авантюристов со всего света; это не кичливые лорды-денди, напоминающие жирных коров или волов, а талантливые авантюристы, такие как Поццо ди Борго, Каподистрия и Витгенштейн - умнейшие люди на земле. Эти люди никогда не спят, а если и спят - то, как жители Бристоля, держат один глаз открытым; они всегда начеку и всегда готовы бросить вызов нашим английским аристократам - таких они едят на завтрак. Но им придется совладать не только с ними, но и с демократией, а это, попомните его слова - все равно, что совладать с Эолом. Если русские нападут на Англию, за этим последует ужасная расплата, о да, страшное возмездие, как говорил достопочтенный секретарь Адмиралтейства; но, к несчастью для нас, если оставить в стране все как было, оно обрушится не на русских, а на министров, а также на их друзей и подчиненных. Как только загорятся Четем и Ширнесс, это послужит сигналом для революции в Англии, и куда более чудовищной и свирепой революции, чем во Франции в 1793 году; а за революцией в Англии через месяц последует революция в Европе. Только это нас и защищало: русские не осмеливались напасть на нас, чтобы мщение английского народа не настигло их. Тезка его достопочтенного коллеги, историк Дэвид Юм, пророк не менее, чем политик, семьдесят лет назад предсказал изящным и захватывающим слогом, что недалек тот день, когда управление Англией попадет в руки людям, которые будут больше думать о том, как бы поддерживать национальный долг, чем о том, как отстаивать интересы и честь своей страны, и тогда, говорит Юм, страна начнет подвергаться всевозможным оскорблениям и унижениям; но возможно, другие нации сохранят почтение к прошлой славе и могуществу Англии, и будут бояться разбудить ярость английского народа, чтобы сей славный народ не восстал и не обрушил свою месть на притеснителей; и поэтому, возможно, другие нации будут умерять свои посягательства. Он объяснит пророчество Юма; несомненно, русские будут умерять свои посягательства, они не возьмут Ширнесс, и не потому, что не могут; они не возьмут Лондон, и не потому, что не могут; но потому, что поступив так, они разбудят ярость английского народа, министров разорвут в клочья и ужаснейшая из всех революций обрушится на Европу. Высадите хоть полмиллиона русских, их немедля вышвырнут в Германский океан; их сметет ярость английского народа. Возможно, их флот сумеет сбежать, но за ним будут гнаться до Балтийского моря; балтийские порты падут, и русский император почувствует удавку на шее через полгода. Если кто-нибудь из достопочтенных джентльменов сумеет объяснить, в чем оратор (мистер Этвуд) ошибается, он будет тому премного обязан.